Я всегда нецензурно удивляюсь, когда обо мне нехорошо
говорят. В особенности, если это незнакомцы. Казалось бы, что удивительного?
Обычное дело!
Однако, философские рассуждения о том, что мне просто
завидуют, никогда меня не вдохновляли, и я никогда не спешила ими себя
оправдать.
За какой эвридикой ко мне лезут эти мудаковатые личности с их тупыми надменными рожами и идеально выглаженными костюмами, претенциозные бабы со своими юбочками и сумочками в тон; люди с царственными замашками и девочки, девочки, девочки – те, что девочки до мозга костей, выставляющие свою девочкость на обозрение миру?!
За какой эвридикой ко мне лезут эти мудаковатые личности с их тупыми надменными рожами и идеально выглаженными костюмами, претенциозные бабы со своими юбочками и сумочками в тон; люди с царственными замашками и девочки, девочки, девочки – те, что девочки до мозга костей, выставляющие свою девочкость на обозрение миру?!
И я иду и попадаю на знакомую улицу, где меня поджидают эти
жалкие, упоротые ублюдки.
Моя непохожесть на них давала им право судить обо мне с высоты своей кучки мусора!
Эти нахальные лица, оторопевшие от того, что я никогда под них не прогнусь… я их ненавижу!
Им бы дай волю, и они бы с радостью упекли меня в свой отвратный псих-дом с сердечками, цветочками и любовью ко всему дышащему. Но любовь эта достаточно фальшива, и утечет сквозь пальцы, едва кто-то полюбит того, кого любить не следовало. Например, меня.
Поэтому я была опасна.
Вот, кто-то зашагал мне навстречу, и, улыбаясь, протянул ключики от мира, в котором обитают эти самые святоши с фальшивыми нимбами над головой. Я упираюсь ногами в асфальт, будто там-внизу меня что-то удержит. И уже в следующую секунду в руках я держу ключи.
Я всегда искала тайный смысл в их проявлении интереса ко мне. Но никогда и не думала, что это будет выглядеть так жалко!
Моя непохожесть на них давала им право судить обо мне с высоты своей кучки мусора!
Эти нахальные лица, оторопевшие от того, что я никогда под них не прогнусь… я их ненавижу!
Им бы дай волю, и они бы с радостью упекли меня в свой отвратный псих-дом с сердечками, цветочками и любовью ко всему дышащему. Но любовь эта достаточно фальшива, и утечет сквозь пальцы, едва кто-то полюбит того, кого любить не следовало. Например, меня.
Поэтому я была опасна.
Вот, кто-то зашагал мне навстречу, и, улыбаясь, протянул ключики от мира, в котором обитают эти самые святоши с фальшивыми нимбами над головой. Я упираюсь ногами в асфальт, будто там-внизу меня что-то удержит. И уже в следующую секунду в руках я держу ключи.
Я всегда искала тайный смысл в их проявлении интереса ко мне. Но никогда и не думала, что это будет выглядеть так жалко!
Моя жизнь сопровождается саундтреком для какого-нибудь
сладкожопого романа, которого у меня
нет.
Она походит на спектакль одного актера, без единого зрителя в зале. А те, кто все же приходил, разошлись еще до антракта.
Те, кого я люблю, давно перестали приносить радость в мою блеклую жизнь. Они забились где-то в уголках моего сердца и неспешно дышат. Изредка, едва слышно они просятся на волю. И получив отказ, истерично топают ногами в тяжелых железных ботинках. Потом, правда, успокаиваются и молча внимают всему, что я скажу. Потому, что те, кого я люблю, всегда будут рядом со мной.
Она походит на спектакль одного актера, без единого зрителя в зале. А те, кто все же приходил, разошлись еще до антракта.
Те, кого я люблю, давно перестали приносить радость в мою блеклую жизнь. Они забились где-то в уголках моего сердца и неспешно дышат. Изредка, едва слышно они просятся на волю. И получив отказ, истерично топают ногами в тяжелых железных ботинках. Потом, правда, успокаиваются и молча внимают всему, что я скажу. Потому, что те, кого я люблю, всегда будут рядом со мной.
Что до всех остальных, то мне действительно плевать. И это тот порок, в котором меня обвиняют. А еще в грубости и невежестве.
Комментариев нет:
Отправить комментарий