Суббота.
Скучный, серый день.
Сердце спит. Сердце спит давно. Пусть спит.
Сегодня я везде опоздала. И глупое сборище старых приятельниц, давно ставших друг другу чужими, не было исключением. Зачем я здесь? Я не понимала, но, догрызая последний ноготь на правой руке, всё же явилась на "погребальный вечер" нашей дружбы.
-У Дороти такое доброе сердце!- обращаясь ко мне, фальшиво продолжала разговор (на который я бессовестно опоздала) Марта, не далее, как вчера называвшая Дороти злобной пиявкой.
-Спасибо, Дорогая Марта!-кривя улыбку, выдавила из себя Дороти, считавшая Марту расистской шлюхой.
Надо сказать, обе они были правы в отношении друг друга. И еще, Бог знает, что думали обо мне. Но общие сплетни обо мне делали их "дружбу" крепче.
Имена моих приятельниц, будто пришли к нам из прошлого века. С такими благородными именами даже не представляешь, как можно быть пиявками и шлюхами, но им это как-то удавалось.
Изображать смиренную и умиротворённую мину у меня получалось с трудом.
Сердце продолжало крепко спать. Мне казалось, что временами до меня отдаленно доносился этот отчаянный храп. Я не перебивала. Я размышляла.
Доброе сердце... Вот уж чем-чем, а этим я гордиться никогда не смела. Да и окружавшие меня люди не являлись добросердечными ангелами. Бывало, скажут о человеке, что у него доброе сердце и меня как-то всю сразу трясёт, глаза дёргаются, а пальцы нервно барабанят хард-рок на столе. Потому, что сволочной человек, гнойничок общества. И сердца никакого у него нет. А тем более, доброго.
Чай остывал. А приятельницы бурно раздаривали друг другу комплименты, на которые бы осмелился не каждый мужчина. И тут хочешь-не хочешь, а доставай несуществующую кисточку, и рисую ею на фейсе ненастоящую улыбку. И всем сразу станет ясно, что ты не так уж плоха, раз улыбаешься со всеми. Но ежели одиночество тебе ближе и улыбаться ты не хочешь, то уходи! Тебе не рады! Вот пальто!
И ты берёшь свое пальто и бредёшь себе в старых сапожках на расшатанных каблуках, баюкая своё сонное сердце. Тебе плевать на всех, а всем- на тебя. И вы вроде как ничего не хотите менять. И хорошо. Просто хорошо... Но хорошо ли? Да какая разница? Ну, и хорошо...
Полуживые человечки на улицах этого маленького городка казались похожими на меня. Хрупкие их плечи прогибались под грузом накопившихся проблем. И они просто себе шли, сутулясь, и не замечая меня.Эти хмурые лица сбивали меня с толку, а угрюмые улицы добивали своим безмолвием.
Я поспешила домой, где у порога меня встречало пушистое чудовище, с глазами преданной ласточки- мой кот Том. Всех котов почему-то называют странным именем Том. И мой был такой же банальный. Серый и мурлыкающий. В общем, кот.
А сердце спит. Сердце спит давно. Пусть спит.
Я неспешно сняла с себя пальто и сапоги на расшатанных каблуках, и вошла в свою уютную тёмную комнатушку, где без дела стоял музыкальный проигрыватель. На столе лежало 7 прекрасных книг о любви и неприглядного вида черный блокнот с ручкой. На дневник мой блокнот едва походил, но вполне мог сойти и за него.
А сердце спит. Сердце спит давно. И я легла. Тёмная густая пелена стала медленно застилать мой взор, а мысли уносились далеко за пределы этой комнаты.
От глубокого сна меня пробудило убогое "Дзынь-дзынь!" Это мой дряхлый телефон со стёршимися буквами на клавиатуре поспешил уведомить меня о приходе нового сообщения. Пальцы осторожно потянулись к телефону, и я поймала себя на мысли, что они дрожат, как у законченного пьяницы из дома напротив.
"Пойдем пить чай!" - говорилось в сообщении, присланном абонентом, усыпившим моё сердце и объявившимся лишь спустя два года. Да и какая разница? Хуже уже не будет.
Я искала платье.
Том не спал, а путался под ногами, и нагло мурлыкал мне в лицо, требуя его покормить. И я сдалась.
Я достала платье из шкафчика со сломанной дверцей. А пальто и сапожки на расшатанных каблуках уже ждали меня в прихожей.
Сытый Том теперь не волочился за мной, как сволочь, не притворялся, что любит меня и не провожал.
А сердце спит. Сердце спит давно. Пусть спит.
Не помню, как я дошла до условленного места, но встреча состоялась.
Чай оказался на редкость вкусным, а собеседник- на редкость родным. Впервые за столько лет я не искала несуществующую кисточку, чтобы нарисовать фальшивую улыбку. Улыбку рисовали мне. Причем совершенно бесплатно. Оказалось, это очень приятно. А я и забыла...
Я обнаружила, что сейчас два часа дня, а не семь вечера. Люди вокруг не выглядели мудаками, а казались совершенно нормальными и даже милыми. Они улыбались. Улыбались и мы.
На улице стояла чудесная погода, а доносящаяся издалека песня "Time After Time" бесконечно любимой Синди Лаупер будто шептала нам, что теперь всё получится.
Снег падал красивыми хлопьями и ложился на землю. А свет нежно переливался в лучах зимнего солнца.
Сердце радостно застучало и неистово завопило о любви ко всему живому.
СЕГОДНЯ ОНО ПРОСНУЛОСЬ!
Скучный, серый день.
Сердце спит. Сердце спит давно. Пусть спит.
Сегодня я везде опоздала. И глупое сборище старых приятельниц, давно ставших друг другу чужими, не было исключением. Зачем я здесь? Я не понимала, но, догрызая последний ноготь на правой руке, всё же явилась на "погребальный вечер" нашей дружбы.
-У Дороти такое доброе сердце!- обращаясь ко мне, фальшиво продолжала разговор (на который я бессовестно опоздала) Марта, не далее, как вчера называвшая Дороти злобной пиявкой.
-Спасибо, Дорогая Марта!-кривя улыбку, выдавила из себя Дороти, считавшая Марту расистской шлюхой.
Надо сказать, обе они были правы в отношении друг друга. И еще, Бог знает, что думали обо мне. Но общие сплетни обо мне делали их "дружбу" крепче.
Имена моих приятельниц, будто пришли к нам из прошлого века. С такими благородными именами даже не представляешь, как можно быть пиявками и шлюхами, но им это как-то удавалось.
Изображать смиренную и умиротворённую мину у меня получалось с трудом.
Сердце продолжало крепко спать. Мне казалось, что временами до меня отдаленно доносился этот отчаянный храп. Я не перебивала. Я размышляла.
Доброе сердце... Вот уж чем-чем, а этим я гордиться никогда не смела. Да и окружавшие меня люди не являлись добросердечными ангелами. Бывало, скажут о человеке, что у него доброе сердце и меня как-то всю сразу трясёт, глаза дёргаются, а пальцы нервно барабанят хард-рок на столе. Потому, что сволочной человек, гнойничок общества. И сердца никакого у него нет. А тем более, доброго.
Чай остывал. А приятельницы бурно раздаривали друг другу комплименты, на которые бы осмелился не каждый мужчина. И тут хочешь-не хочешь, а доставай несуществующую кисточку, и рисую ею на фейсе ненастоящую улыбку. И всем сразу станет ясно, что ты не так уж плоха, раз улыбаешься со всеми. Но ежели одиночество тебе ближе и улыбаться ты не хочешь, то уходи! Тебе не рады! Вот пальто!
И ты берёшь свое пальто и бредёшь себе в старых сапожках на расшатанных каблуках, баюкая своё сонное сердце. Тебе плевать на всех, а всем- на тебя. И вы вроде как ничего не хотите менять. И хорошо. Просто хорошо... Но хорошо ли? Да какая разница? Ну, и хорошо...
Полуживые человечки на улицах этого маленького городка казались похожими на меня. Хрупкие их плечи прогибались под грузом накопившихся проблем. И они просто себе шли, сутулясь, и не замечая меня.Эти хмурые лица сбивали меня с толку, а угрюмые улицы добивали своим безмолвием.
Я поспешила домой, где у порога меня встречало пушистое чудовище, с глазами преданной ласточки- мой кот Том. Всех котов почему-то называют странным именем Том. И мой был такой же банальный. Серый и мурлыкающий. В общем, кот.
А сердце спит. Сердце спит давно. Пусть спит.
Я неспешно сняла с себя пальто и сапоги на расшатанных каблуках, и вошла в свою уютную тёмную комнатушку, где без дела стоял музыкальный проигрыватель. На столе лежало 7 прекрасных книг о любви и неприглядного вида черный блокнот с ручкой. На дневник мой блокнот едва походил, но вполне мог сойти и за него.
А сердце спит. Сердце спит давно. И я легла. Тёмная густая пелена стала медленно застилать мой взор, а мысли уносились далеко за пределы этой комнаты.
От глубокого сна меня пробудило убогое "Дзынь-дзынь!" Это мой дряхлый телефон со стёршимися буквами на клавиатуре поспешил уведомить меня о приходе нового сообщения. Пальцы осторожно потянулись к телефону, и я поймала себя на мысли, что они дрожат, как у законченного пьяницы из дома напротив.
"Пойдем пить чай!" - говорилось в сообщении, присланном абонентом, усыпившим моё сердце и объявившимся лишь спустя два года. Да и какая разница? Хуже уже не будет.
Я искала платье.
Том не спал, а путался под ногами, и нагло мурлыкал мне в лицо, требуя его покормить. И я сдалась.
Я достала платье из шкафчика со сломанной дверцей. А пальто и сапожки на расшатанных каблуках уже ждали меня в прихожей.
Сытый Том теперь не волочился за мной, как сволочь, не притворялся, что любит меня и не провожал.
А сердце спит. Сердце спит давно. Пусть спит.
Не помню, как я дошла до условленного места, но встреча состоялась.
Чай оказался на редкость вкусным, а собеседник- на редкость родным. Впервые за столько лет я не искала несуществующую кисточку, чтобы нарисовать фальшивую улыбку. Улыбку рисовали мне. Причем совершенно бесплатно. Оказалось, это очень приятно. А я и забыла...
Я обнаружила, что сейчас два часа дня, а не семь вечера. Люди вокруг не выглядели мудаками, а казались совершенно нормальными и даже милыми. Они улыбались. Улыбались и мы.
На улице стояла чудесная погода, а доносящаяся издалека песня "Time After Time" бесконечно любимой Синди Лаупер будто шептала нам, что теперь всё получится.
Снег падал красивыми хлопьями и ложился на землю. А свет нежно переливался в лучах зимнего солнца.
Сердце радостно застучало и неистово завопило о любви ко всему живому.
СЕГОДНЯ ОНО ПРОСНУЛОСЬ!
Комментариев нет:
Отправить комментарий